Лев Михайлович Люстров. 1927-2012.
Лев Михайлович был не просто консультантом в Фонде поддержки русской канарейки, но и его идейным вдохновителем.
Несмотря на отсутствие образования, Люстров отличался на редкость выдающимися способностями. Это был творец-экспериментатор в любой области, чем бы он не занимался: вопросами обучения канареек, медициной или доработкой автомобильного двигателя.
Одно время Лев Михайлович работал персональным водителем в министерстве культуры. Общался с интереснейшими людьми, в том числе, с В.И.Бухариным, братом расстрелянного Н.И.Бухарина.
http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=6940Младший Бухарин, хоть и был в опальной ссылке, при Хрущеве вернулся в Москву. Очень любил пение канареек, специально приезжал к Люстрову слушать их.
Дружили с Люстровым и многие известные московские канареечные охотники. Тесная связь была у него с Василием Музлановым. Частым гостем в доме Люстрова был Николай Берсенев. Учеником Льва Михайловича называл себя Николай Алферов. Дружил Лев Михайлович с Иваном Мотаевым, Владимиром Чернышевым. Когда последний был председателем МКЛК, Люстров пролоббировал введение в оценочную шкалу графы "Общее впечатление". Регулярно приезжал и приобретал люстровских зеленых птиц киевлянин В.В.Бабаев.
Меня познакомил со Львом Михайловичем Валерий Федорович Костюк. Люстров сначала отнесся ко мне с недоверием, зная запойный характер Валеры и подумав, что я его собутыльник. Однако позже наша дружба переросла в тесные, практически семейные, взаимоотношения. Одинокий Лев Михайлович очень привязался к моим детям, мы часто вместе гуляли вдоль царицынских прудов. Дед рассказывал о своей военной фронтовой молодости, о родителях, о детстве в Киржаче.
Когда я с семьей уезжал из Москвы, то перевозил Люстрова с его собачкой в мою квартиру, чтобы он мог ухаживать за нашими общими канарейками.
В пении канареек Лев Михайлович ценил больше всего тембр голоса, его чистоту и неторопливость, раскладистость исполнения. В качестве образца любимого хода дед ностальгически вспоминал музлановский - с бубенцовыми раскатами. Хотя записи у него не сохранилось.
Разведением он не занимался, не хотел. Я отвозил ему начинающих ворчать молодых самцов, а иногда и гнезда с самкой и слетками. Дед привязывался к птицам страшно. И даже, когда кто-то из молодых ему не нравился голосом или какой-то грубостью, Люстров жалел с ними расставаться, говорил, мол, подожди, я еще недельку с ним позанимаюсь, авось исправится. Иногда так и происходило.
Времени Лев Михайлович отдавал канарейкам немерено. Мог сам забыть поесть, а птенцам делал мешанки, в которых чего только не было: орехи, яйца, морковь, овсяная мука, проростки и еще много всякого разного. Зерносмесь каждому давал отдельную, смотря по их вкусам, степени прорванности и активности. Учили мы одной и той же песней. Когда составлял фонограмму, угодить деду бывало просто нереально. Переделывал по десять раз, потом приезжал к нему с компьютером и сидели вместе, шлифуя окончательный вариант.
Когда мои самцы брали песню полностью, а у деда еще нет (бывало и такое), я самых лучших тоже отвозил Люстрову. Потому что знал: дед своей выверенной сурепочной диетой не даст самцам заярить и выбросить из песни отдельные колена.
С годами Люстрову становилось все труднее ухаживать за собой, вести хозяйство. Но без канареек он не мог обходиться.
И даже в больницу отказывался ложиться, пока не вызвал меня и не отдал последнего жившего у него кенара.
С его характером было невозможно убедить деда в необходимости регулярных медицинских обследований.
Моя договоренность с госпиталем военных ветеранов об его приеме оказалась бесполезной.
В результате Люстрова положили в районную больницу по скорой помощи, когда его состояние здоровья уже стало критичным. Во время моего последнего приезда к нему в больницу он еще оставался в сознании, радовался мне, благодарил за его любимые продукты, даже поговорил по моему телефону со своей соцработницей. А через день мне сообщили об его кончине.
Осталось чувство, что он слишком рано ушел, что в лучших условиях, при квалифицированном уходе дед мог бы еще жить и жить... Наверно, это испытывают почти все, расставаясь с очень близкими людьми.
Лев Михайлович оставил нам очень много. Его «рецепты», размещенные на сайте
http://rus-canary.ru/lyustrov.html, и сейчас помогают начинающим канареечникам. Для меня общение с Люстровым было чем-то гораздо большим, чем просто уроки мастера или наставника. Лев Михайлович показывал своим примером замечательный образец мудрого терпеливого и доброжелательного отношения и к людям, и к птицам, и к жизни вообще.
Светлая память тебе, дорогой Лева…